2007

Для Чарльза Дэнса было сложно играть англиканского священника, потому что он не религиозен.

«Мне пришлось сниматься в сцене причастия, на мне было полное священническое облачение и я считал, что это куча старого хлама» - сказал он. – «Я потратил немного времени на изучение роли с викарием, а в детстве я пел в церковном хоре мальчиков, так что я знал, что происходит вокруг и в алтаре… зрелище весьма впечатляющее, но все, что касается религиозной символики ничуть меня не интересует».

Чарльз не верит, что его героя Дэвида Байфилда возможно разделить с религией, которая сформировала его жизнь.

«Они связаны, кажется, что он способен отделить себя не от своей религиозной внутренней сути, но именно от сообщества священнослужителей. Люди видят воротничок священника и сразу им на ум приходят такие слова как благочестивый, хороший. Вот почему люди получают сильное потрясение услышав о растлении малолетних католическими священниками, о которых сообщает пресса… они верят, что человек в облачении не подвержен человеческим слабостям. Я знаю одного викария, который ругается как сапожник, избегает праздновать Рождество и очень похож на Дэвида Байфилда».

Рассказывая о своем герое, Чарльз продолжает:

«Дэвид начинает свой путь, на его взгляд крепко карабкаясь по карьерной лестнице внутри института англиканской церкви, но его выдавливают с ключевых позиций. Считается, что священник с амбициями нетипично, потому что такая работа обычно расценивается как призвание. Для членов его прихода он пастырь, а потому они даже не предполагают, что викарий хочет стать деканом, а декан епископом, а этот епископ хочет быть архиепископом. Это немного похоже на то, как рядовой депутат мечтает, что однажды станет премьер-министром. Вот такая двойственность в профессии. В Падшем ангеле я показываю амбиции и то, что священник – это только место работы. Такие слова как благочестивый и добрый не обязательно относятся к Дэвиду.

И отсутствие взаимопонимая с противоположенным полом не помогает Дэвиду. Он очень мирской священник, он просто имеет несчастье жениться не женщинах, которые не заинтересованы в сексуальных отношениях, ему не слишком повезло в этом плане. Полагаю, что у него есть некоторое с ними недопонимание, но он вовсе не является женоненавистником, скорее наоборот…

Но в религиозном плане он, конечно, традиционалист, потому что он принадлежит к высокой англиканской церкви. Не думаю, что англиканские священники ненавидят женщин, многие просто против женского священства, это ведь нарушает традиции.

Поначалу Дэвид очень упрям и очень уверен в своей правоте (это в первом фильме из трех). Он слегка педантичен, убежден в своих оценках и в том, что делает, и он действительно считает, что в большинстве случаев он прав. В первом фильме (по хронологии в последнем) он уже сломленный человек, потому что его убеждения не единожды были поколеблены, его семейная жизнь и карьера состоялись вовсе не так, как ему хотелось бы, особенно с его дочерью, особенно с тем ужасным человеком, в которого она превратилась. Дэвид винит себя за Рози, как, полагаю, и все родители. Его быт очень замкнут. Жена викария и его дети не столь религиозны, как он сам и, думаю, что понимающая семья не станет занимать столь циничную позицию в отношении веры ее главы. Эта закрытость могла также служить толчком естественному подростковому мятежу. Преследующее Дэвида чувство вины словно призрак Джекоба Марли. Он, конечно, берет все на себя, но обстоятельства на самом деле оборачиваются против него, так что, полагаю, ему нужно с кем-то разделить это чувство вины».

Роль Дэвида Байфилда вновь свела Чарльза с Эмилией Фокс.

«Это уже четвертый раз как мы работаем вместе. Мы снимались в Ребекке для ITVв 1996 году. Затем я снимался в первой серии «Детектив и приведение», где снималась и она с Вик Ривз и Бобом Мортимером, а потом мы играли вместе на сцене в театре Донмар Ворхауз в пьесе Good. Поэтому мы очень спокойно взаимодействуем».

Роль также требовала от Чарльза сыграть широкий возрастной период. Это предъявляло повышенные требования к навыкам гримера Кэролайн Нобл.

«Я отрастил бороду, чтобы играть Дэвида в старости, это оказалось очень кстати, потому что прибавило мне сразу лет десять. Она сейчас совсем седая! Во второй части я был более или менее такой же как сейчас. А вот для молодого Дэвида, где ему около 40 мне пришлось провести пару часов, чтобы наложить грим и надеть под парик специальные зажимы и растяжки. Перед этим я несколько дней подряд рано ложился спать, очень умеренно употреблял алкоголь, но все это не возымело бы действия без мастерства Кэролайн».

Перевод marina