Представляем вашему вниманию серию коллажей-иллюстраций к первой книге фэнтези-саги «Расскажи мне будущее прекрасного принца: Третий сын» и очередной отрывок из текста.

КНИГА I

ДОН ЛЬЕР ИЗ НЬЕННА

* * *

Ошеломляющая почти до полной потери ясности рассудка волна мышечных сокращений, возникшая в самом центре ее естества, исторгла из уст крик наслаждения, зародившийся где-то в области диафрагмы, донья Латрисия изогнулась, стараясь сохранить равновесие, но балдахин над головой закачался и поплыл. Она упала на широкую, горячую грудь любовника и замерла, чувствуя бешеный стук его сердца под своей правой щекой и растворяясь в сладостном ощущении крепости объятия его сомкнувшихся на ее спине рук. О, эти руки действительно были невероятны. Казалось, они не столь мощны, ибо не вздуваются огромными буграми мускулов и не испещрены сетью набухших вен, но ее ладони далеко не могли сомкнуться на его твердом, как железо, предплечье. А эти восхитительные кисти с узкими запястьями и длинными тонкими пальцами, крупные и изящные одновременно, просто сводили ее с ума, не говоря уже о том, как он умел прикасаться ими к женскому телу, заставляя звенеть и томиться каждый его крошечный кусочек, размером с карат, и сиять ярче ограненного алмаза.

– Женщины часто говорят тебе, что ты неподражаем, дон Льер? – прошептала срывающимся в беззвучие голосом ее милость донья Бельденорская.

Выровняв дыхание тремя глубокими вдохами, он приподнял веки, из-под которых на мгновение сверкнули две бирюзовые искры, и снова опустил их. Губы чуть растянула легкая усмешка:

– Если я скажу «да», ты сочтешь меня самодовольным болваном, а если отвечу «нет», решишь, что я лжец.

– Да-а, – она приподняла голову и провела пальчиком по его правому соску, впитывая легкую дрожь его тела.

– Так что же ты скажешь?

Его длинные руки скользнули вниз от талии по упругим ягодицам ее милости.

– Оум… не уходи от ответа, благородный дон, – борясь с блаженным изнеможением, она скользнула в сторону и прижалась к его правому боку.

– Среди них не было дамы, чье мнение значило бы для меня столь много и наполняло мое сердце таким трепетом, как ваше, моя несравненная госпожа.

– Льстец. Беззастенчивый милый льстец, – промурлыкала она, пристраивая голову на его плече и обнимая рукой великолепный торс. – И где ты только научился всему этому? Там, на этой вашей горе, есть какая-то особая школа любовных утех и утонченной галантности?

Он открыл глаза и рассмеялся:

– В Ньенне сложилась неплохая школа боевого мастерства, особенно это касается владения мечом и булавой. Что же до остального, боюсь, о таких изысках там и не слыхивали. Позволь, я наполню кубки, донья Латрисия, мой язык прилипает к нёбу.

– Будь так любезен, – улыбнулась она, выпуская его из объятий.

В струящемся сквозь высокое окно лунном свете его обнаженная фигура едва не вызвала у нее спазм и остановку дыхания. Прежде ей не особенно нравились слишком высокие мужчины – ширококостные, тяжелые и часто неуклюжие, не знающие, куда девать свои огромные руки, когда они не заняты мечами, щитами, боевыми топорами и прочими любимыми игрушками благородных рыцарей. Долгие годы ее идеалом оставался дон Астелио – чуть выше среднего роста, сухопарый, подвижный и сильный, несмотря на возраст и седину, когда-то он безусловно покорил ее юное сердце и до сих пор пребывал в одном из его укромных уголков, как светлое воспоминание о нежном блаженстве, душевном покое и чистой радости. Этот образ не смогли затмить курчавые черноволосые кареглазые красавцы с орлиными носами и густой порослью на рельефной груди, могучие голубоглазые блондины с широкими бедрами и громадными плечами, и многие другие менее запоминающиеся обладатели мужских достоинств. Но безупречно гармоничное сложение дона Льера являло собой исключительный пример абсолютной красоты: очень высокий рост, широкие плечи, узкие бедра, плоский живот, округлые ягодицы, длинные руки и ноги, благородная посадка головы. Легкость, изящество и стремительность его движений создавали какой-то странный эффект обмана зрения – он казался едва ли не хрупким, несмотря на реальные размеры объективно крупного тела.

Донья Латрисия облизнула пересохшие губы:

– Так где же ты постиг секреты нежной страсти и искусство обольщения, дон Льер из Ньенна?

– В Эстерсе, моя совершенная донья, – тонкая чарующая улыбка промелькнула на его губах, он протянул ей кубок с вином и пригубил свой. – Я ведь рассказывал, что был призван на войну, которую вел наш славный король Натьерно с соседом – злокозненным и неуступчивым Вадридом Тарагонским. Мой принц, граф Ньеннский, командовал четвертой частью королевской армии, а личную гвардию его высочество пожелал набрать из числа рыцарей ньеннского гарнизона. Мы сражались плечом к плечу с нашим сеньором, а также сопровождали его повсюду, поэтому немало времени провели в столице.

– И с пользой, как я погляжу. Так ты вращался при королевском дворе, дон Льер. Это легко заметить: ты отличаешься от обычных рыцарей-наемников.

Донья Латрисия надеялась, что жизненный опыт поможет ей скрыть тот факт, что лично ей так и не довелось побывать при дворе хоть какого-нибудь монарха.

– Благодарю.

Дон Льер присел на край ложа и наклонился к даме, их губы слились в поцелуе почти на минуту и расстались, чтобы впитать сладость даров виноградной лозы.

– И как же закончилась та война? Кто победил?

– Лиардос одержал победу, сиятельная госпожа. Но мы потеряли нашего мудрого повелителя – король получил тяжелую рану в последнем сражении и скончался неделю спустя, все старания лучших лекарей оказались бессильны.

– Так твой принц стал королем?

– Нет. Он стал братом короля. Мой принц – третий сын своего отца, как и я. Приятно иметь что-то общее с принцем, – усмехнулся дон Льер.

– А почему ты не остался в Эстерсе? Уверена, ты мог бы многого достичь, – донья Латрисия погладила его по плечу.

– В мирное время личная гвардия брата короля могла вызвать неудовольствие… его величества. Нас отправили обратно в Ньенн, а гвардейцев герцога Деврского – соответственно в Девр.

– И дома тебе уже не понравилось?

– Не слишком. Шансов стать командующим гарнизона практически нет, – негромко рассмеялся дон Льер. – А остальное – скука смертная.

Он отставил опустевший кубок, и его освободившиеся руки осторожно и нежно коснулись бархатистой кожи внутренней стороны ее бедер. Донья Латрисия тихо застонала.

* * *

У открытых внутренних ворот на этот раз никого не было, старый рыцарь, как видно, пожелал погреть кости на припекающем полуденном солнце – он стоял посреди моста, опираясь спиной на парапет ограждения.

– Доброго вам дня, дон Дальгаро, – как всегда вежливо приветствовал его Льер.

– И вам того же, благородный дон. Смею заметить, вчера я наблюдал за вами и Бальдом во время вашей тренировки.

Дон Льер кивнул, он видел, как старик неотрывно смотрел в их сторону. И почему бы нет? Хоть какое-то развлечение.

– Вы хотите дать мне полезный совет, дон Дальгаро? Помочь исправить какую-то ошибку?

– Пожалуй. Только не в том, что касается вашей булавы. Такого цепа мне и держать не довелось, дорогое оружие и видно, что сделано на заказ. А управляетесь вы с ним, только позавидовать можно.

Это было правдой: «восходящая звезда» была выкована, собрана и сбалансирована по росту и длине руки хозяина. Дон Льер встречал рыцарей и выше себя, но над большинством он возвышался как минимум на голову.

– Благодарю. Так в чем же ваш совет, уважаемый дон Дальгаро?

Старый рыцарь нащупал на парапете небольшой камешек, отколовшийся от каменной кладки, и как бы случайно столкнул его в воду.

– Ночью по мосту не пройти, – очень тихо произнес он, снизу вверх глядя прямо в глаза гостя доньи Бельденорской, и добавил громче, – на мой взгляд, вы не бережете силы, в молодости всегда кажется, что их слишком много.

– Я постараюсь учесть все, о чем вы сказали.

Старик проводил молодого рыцаря долгим взглядом, он не был уверен, что тот сообразил, о чем он действительно пытался предупредить. Однако дон Льер понял его намек превосходно – истинный страж Бельденора скрывается в безмятежных на первый взгляд водах озера. Будь то авалкар, байлирип или другое пресноводное чудище, появляющееся на поверхности в ночное время суток, обычному человеку его не одолеть, да и десятку хорошо вооруженных воинов с зубастой, шипастой, наверняка далеко не мелкой, возможно, многолапой и многохвостой чешуйчатой тварью не справиться. О чем-то таком странствующий рыцарь начал подозревать, как только ему удалось достаточно хорошо осмотреть замок и убедиться, что ночью внутренние ворота не охраняются вовсе, но запираются на все засовы. Обворожительная хозяйка никогда не оставалась в его спальне до самого утра, и, несмотря на немалую трату сил, дон Льер не поленился разведать то, что его интересовало. В отличие от восторженного и наивного дона Артабальдо, дон Дальгаро, конечно, отлично знал, на каком поле битвы упражняется еженощно новый фаворит доньи Латрисии. Дон Льер не сомневался, что выглядящий лет на семьдесят Старший хранитель покоя ее милости провел в том самом покое немало времени, и, скорее всего, был моложе отца юного Бальда. Если прекрасная госпожа всегда была столь же ненасытна, как в течение последней недели, удовлетворить ее желание представлялось задачей нелегкой. Но на этот счет у лиардосца возникло другое предположение.

* * *

В момент, когда их руки одновременно коснулись украшенного рубинами золотого кубка, он вновь попытался увидеть. Ничего. Прекрасно, отрицательный результат тоже результат, и весьма красноречивый к тому же. Не настроиться через такой великолепный проводник, он мог лишь по одной причине, и это многое объясняло. Трудно было ожидать, что замок, построенный одним проявленным, так скоро (по меркам частоты проявлений) попадет в руки другого, точнее другой, проявленной. Редкое совпадение. Но пока он не нашел сокровище, придется соблюдать предельную осторожность и вести небезопасную игру с очаровательной и, как она сама очевидно полагает, коварной доньей Латрисией. К сожалению, не лишенная оснований надежда на то, что дон Анкорио Ранель, барон Бельденорский постарается «спрятать» оставленную ему на хранение реликвию на видном месте, не оправдалась. Похоже, он поступил с точностью наоборот, а затем унес секрет в могилу, не доверив никому из наследников, а потому сегодняшняя хозяйка замка никогда не видела и даже не имеет представления о существовании Портрета. Тем не менее, барон должен был оставить какую-то подсказку тому, кто однажды явится за ним, даже если это будет уже не принц Мальендо. Кстати сказать, наставник не потрудился предупредить о том, кем был дон Анкорио, впрочем, догадаться оказалось не так уж и сложно.

– А в моем замке тебе нравится, дон Льер?

Сегодня ее милость впервые удостоила гостя чести провести ночь в ее собственных покоях.

– Изумительное место для отдыха, – он поставил свой еще не осушенный кубок на пол рядом с кроватью и приобнял хозяйку сзади за плечи, так, что ее небольшие крепкие груди оказались в его ладонях, а дыхание мужчины коснулось женской шейки. – Лучшее, что может себе представить, если, конечно, воображение позволит, бедный странствующий рыцарь, пускаясь в дальний путь.

– Для отдыха, говоришь. Подожди, ты сбиваешь меня с мысли, – она попыталась отвести его руки, не сразу и явно неохотно он уступил. Ее милость перевела дыхание. – А если я предложу тебе совмещать отдых со службой? Ведь деньги тебе не помешают, верно?

– Деньги? По правде говоря, они никому не мешают, – он улегся на правый бок за ее спиной поперек кровати, опираясь на локоть. – Но что я смогу здесь на них купить? Мне нравится вон тот хрустальный куб… ваза, ты сказала.

– О, нет! Она слишком дорогая! Это редкая вещь, произведение искусства…

– А меня как раз привлекает все редкое и красивое, – на этот раз его ладонь почти невесомо скользнула по ее бедру, он передвинулся так, что окружил сидящую на краю ложа донью Латрисию со всех сторон собственным телом, и сбоку заглянул ей в глаза.

– Не могу не признать – у тебя изысканный вкус, – невольно улыбнулась она.

Льер не собирался настаивать на том, будто мечтает непременно заполучить видящий куб, ему было достаточно понаблюдать за ее реакцией, чтобы сделать определенные выводы:

– И в чем же будет состоять моя служба, ваша сиятельная милость? – на удивление серьезно, без тени фривольной игривости поинтересовался рыцарь.

– Да в том же самом… Но мало ли… вдруг на замок кто-нибудь нападет. Мне нужен сильный защитник, настоящий рыцарь, молодой, но опытный. Ты же знаешь, в моем гарнизоне остались одни старики, да мальчишки, и тех по пальцам пересчитать, – вздохнула она.

– Этого трудно не заметить. Я бы сказал, что одного рыцаря, как бы он ни был силен и искусен, не достаточно, чтобы оборонить Бельденор даже от небольшого отряда в сорок-пятьдесят человек. Твой благородный супруг должно быть покоя себе не находит в блаженных чертогах Тельбита.

Никому и никогда не позволяла донья Латрисия коснуться памяти дона Астелио непочтительным языком, но в тоне дона Льера не было ни грана глупой бравады или оскорбительной снисходительности живущего, по воле случая занявшего место почившего в постели молодой вдовы.

– Ты думаешь, его дух неспокоен?

– Возможно. Прости, я не могу утверждать, я не жрец Гатинкора. Но мне кажется, тот, кто любил тебя сердцем, не сможет забыть даже за чертой, – он протянул руку и снова взял кубок с вином.

– Тогда останься со мной. Если хочешь, я назначу тебя… командующим гарнизона и Главным хранителем моего покоя.

– Чтобы командовать гарнизоном, неплохо было бы его для начала набрать, – усмехнулся рыцарь, он мгновенно перевернулся и сел рядом с ней.

– В твоем замке столько дорогих роскошных вещей, сколько увидишь разве что в королевском дворце. Полагаю, у тебя есть сундуки, набитые синью и золотом, ларцы с изумрудами, рубинами, сапфирами, алмазами. Я отправился в странствие не за богатством, хоть и не приносил обета бедности… Но откуда ты знаешь, что я или другой бродяга, гордо именующий себя доном, однажды не пожелает тебя ограбить? Что здесь не появится разбойничья шайка из сотни головорезов, которых не остановят ни внешняя стена, ни мост, ни два десятка твоих лучников и копейщиков?

– Не все так просто, дон Льер, ты узнаешь со временем… если подпишешь договор. А пока не спрашивай меня, я не настолько легкомысленна, чтобы доверять секреты посторонним.

– Вот как? Не смею настаивать. Но и ты не обессудь, пресветлая госпожа. Мой обет – тайна цели, которую я не вправе открыть. Могу лишь сказать, что лежит она не здесь, и рано или поздно мне придется оставить Бельденор.

Он понимал, что рискует, прямым отказом провоцируя колдунью: невозможно предсказать, какое точно средство она использует, дабы удержать его в замке.

* * *

Автор текста Тали 

Коллажи из серии «Бельденорские ночи» и другие иллюстрации к саге смотреть здесь.